Она едва успела опуститься на стул, как тихо приотворилась дверь и вошел мастер Михаил Исаакович Филонов. Он тяжело дышал, обтирал платком пот со лба и молча улыбался.
Здравствуй, Михаил Исаакович, ты что, стометровку бежал?
Да нет, зачем. Просто мне сказали, что ты вернулась… из отпуска. Значит, все теперь пойдет хорошо.
Он замолчал, продолжая улыбаться.
Никитина тоже молчала и думала о том, что через час, даже не через час, а через пять минут на нее обрушатся все дела: срочные и сверхсрочные, аварийные и текущие, плановые и внеплановые. И снова всего будет недоставать — времени, людей, материалов, машин. И снова она будет изобретать, изыскивать, просить, требовать. И в конце концов будет сданный в срок дом, водопровод, очередной объект. Все будет, все.
Она посмотрела на мастера, с которым проработала двадцать лет, снисходительно и добродушно.
Не получится из тебя дипломата, Михаил Исаакович, ой, не получится!
И добавила тихо и просто:
Никуда я отсюда не уйду. Ведь тогда всех вас надо с собой брать — без вас-то я не могу…
Здания, мостовые, скверы, парки — это зримая летопись городов и человеческого труда. Они иногда рассказывают больше, чем обширные страницы многословной прозы. Окна, фасады, конструкции домов, их планировка, наконец, материалы, из которых они возведены, деревья, которые посажены в парках, — все это временные вехи, по которым можно определить, чего достиг человек в своем извечном стремлении украшать землю.
Михаил Исаакович Гендельман, начальник объединения Чувашремстрой, оставив в стороне машину, медленно шел по местам, где когда-то начиналась история руководимой им организации. Теперь места эти неузнаваемо изменились.
Комментарии закрыты.